Сущность синоптической проблемы

Новый Завет, как известно, состоит из двадцати семи коротких текстов, написанных на греческом языке, обобщенно называемых «книгами».

Четыре первые «книги» называют Евангелиями, потому что каждая их них несет евангелие — благую весть о Боге, явившем Себя в Иисусе Христе, ради «искупления человечества».

Евангелия приводят Слова Христа и рассказывают о Его делах, но едва ли могут быть названы биографией в современном смысле слова, т. к. освещают лишь последние два-три года жизни Иисуса, в основном последнюю неделю, непосредственно предшествовавшую Его смерти. Их нельзя назвать «жизнеописанием» Христа, скорее всего это связанная с Ним благая весть, предназначенная для народов, различающихся между собою традициями и точками зрения.

Полностью Новый Завет был закончен около 100 года от Р. X., но по существу большинство его текстов уже было готово за двадцать—сорок лет до этого. Большинство современных ученых так установили даты написания четырех Евангелий: от Матфея 85-90 гг., от Марка 65 г., от Луки 80—85 гг., от Иоанна 90-100 гг.[1].

Синоптические евангелия — условное название, которое дал первым трем Евангелиям Грисбах, расположивший в своем издании (1774-76) их текст в виде синопсиса.

Для синоптических Евангелий характерны:

а) сходный в общих чертах порядок повествования, отличающий их от 4-го Евангелия,

б) общность содержания и

в) общность лексики.

Как было отмечено исследователями, около 91% текста Марка совпадает с Матфеем и Лукой (50% для Матфея и 41% для Луки).

Только 60 стихов Марка не имеют параллелей в других синоптических Евангелиях.

В свою очередь, в Матфее и Луке содержится ок. 200-220 параллельных стихов, отсутствующих у Марка (т.н. двойная традиция).

117 стихов обладают значительным сходством; в других же случаях наблюдаются определенные лексические различия.

Примерами «немарковых параллелей» у Матфея и Луке являются Мф 8:5-10,13 и Лк 7:1-10.

Ряд рассказов и речений есть только у Матфея (212 стихов) и только Луки (214 стихов).

Некоторые тексты у Матфея и Луки почти дословно повторяют друг друга (напр., Мф 3:7-10 и Лк 3:7-9); другие же тексты различаются в способах выражения.

Например у Матфея, о блаженных говорится в третьем лице, а в Лк – во втором; Матфей постоянно пользуется понятием «Царство небесное», которое у Луки заменено на «Царствие Божие».

Композиционные, содержательные и лексические различия связаны со средой и временем их возникновения, а также с индивидуальными оттенками богословия каждого из евангелистов Сходство же их обусловлено общими источниками письменными и устными и ролью древней досиноптической традиции [2].

Итак, в состав Нового завета входят четыре евангелия, помеченные именами Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Однако некоторые специфические черты их содержания, религиозно-философских идей, даже фразеологии побуждают разделить их на две группы: первые три и четвертое.

Первые три евангелия по материалу своему довольно близки друг к другу. Между ними есть много противоречий, но в общем ход изложения совпадает. Это дало основание именовать их синоптическими, т.е. совпадающими, сводящимися воедино. Четвертое же евангелие, приписываемое Иоанну, стоит особняком и по ходу изложения, по освещению фактов, по литературной манере резко отличается от синоптических.

У синоптиков Иисус – человек с определенной земной биографией. Он родился, правда, необычным путем, но в жизни ведет себя, как человек: страдает, испытывает голод и жажду, подвергается искушениям, иногда пугается, впадает в уныние, обращается к богу с мольбами и просьбами. В евангелии Иоанна Христос – это логос, слово божье, существовавшее предвечно и только таинственным путем воплотившееся в человека. Синоптики уделяют главное внимание биографии Иисуса, Иоанн же преимущественно передает его проповеди, длинные и туманно-мистические. Даже церковь не может ничего извлечь из евангелия Иоанна для обоснования факта исторического существования Христа. Другое дело – синоптические евангелия. Здесь дается как бы подробная биография человека Иисуса, причем говорится об определенных исторических датах, о царствовании императоров, в действительности занимавших римский престол, об иудейских царях, действительно существовавших и царствовавших, о римских чиновниках, которых история знает по вполне достоверным сообщениям ряда исторических памятников [3, 214].

Как и указывалось выше, три евангелиста — Матфей, Марк и Лука представляют материалы необычайного сходства. Оно начинается уже в общих чертах плана трех произведений, проступает затем в одинаковой группировке ряда рассказов, хронологии, топографии, наконец, оно поражает текстологическими совпадениями целых отрывков и глав. При этом особенно рельефным становится отличие их от четвертого евангелия, в котором хронология, география событий, философско-религиозные идеи и тому подобное представлены иначе.

Все эти вопросы, вполне отчетливо вставшие еще перед исследователями XVIII в., получили наименование синоптической проблемы. В конечном счете в этой проблеме, в уяснении причин существенного тождества и во многих разделах сходства между первыми тремя евангелиями и коренного отличия их от четвертого кроется разгадка процессов формирования раннехристианской литературы вообще.

Впервые синоптическая проблема как научная была сформулирована только в XVIII в.

До этого авторитетом в европейском христианском обществе пользовалось источниковедческое высказывание блаж. Августина, который здесь опирается на Предание. В трактате "Согласование евангелистов" блаж. Августин пишет, что наши Евангелия написаны в той последовательности, в которой они стоят в каноне, а более поздние Евангелисты знали сочинения более ранних и использовали их в своей работе. С тех пор точно была сформулирована теория "взаимного пользования", в частности, блаж. Августин считал, что Евангелие от Марка – это сокращенный вариант Евангелия от Матфея [4].

Изучение всех трех евангелий позволило исследователям провести некоторую систематизацию. Материалы были определенным образом рассортированы и разложены по «полкам».

Таким образом, к одной группе были отнесены тексты, общие для всех трех евангелий. Вторая составилась из материалов, сходных у Марка и Матфея, но отсутствующих у Луки.

В третью группу попали параллелизмы у Марка и Луки, отсутствующие у Матфея.

Для исследователя каждая из этих групп и каждое произведение в отдельности — сложный клубок исканий, проблем, решений. Тут и вопросы авторства (соответствуют ли имена авторов, которыми они обозначены, исторической действительности?), и вопросы относительной хронологии (в той ли хронологической последовательности они были написаны, как это представлено в церковных изданиях Библии?), и вопросы абсолютной хронологии (когда каждое из них увидело свет?), и вопросы источников (откуда брались те сведения, которые там приводятся?), и многие другие.

Необходимо сразу же отметить, что не все вопросы могут считаться решенными. Ряд проблем все еще остается открытым ввиду недостаточности материалов, которыми сейчас располагают исследователи[5].

Синоптическая проблема не является чисто академической, отвлеченной: изучение ее помогает уяснить сущность Благой Вести, как она отразилась у боговдохновенных составителей Евангелий.

К синоптической проблеме тесно примыкают проблемы датировки и атрибуции первых трех Евангелий.

1. Содержание и основные вопросы

синоптической проблемы.

Содержательное и композиционное сходство между тремя первыми Евангелиями очень велико. Общая композиция у них такая: Рождество и детство Спасителя, проповедь Иоанна Предтечи и Крещение Господне, пост и искушения, начало общественного служения и призвание первых четырех апостолов, далее деятельность Господа в Галилее, путешествие в Иерусалим, последний путь в Иерусалим, жизнь в Вифании и в Иерусалиме перед страданиями (Страстная седмица), предательство. Тайная вечеря, страдания, Воскресение, явление Спасителя и Вознесение.

Этот общий план у разных синоптиков освещается несколько по-разному; мы знаем, например, что у Евангелиста Марка о Рождестве ничего не сказано, повествование начинается сразу с проповеди Предтечи. Но в любом случае Рождество и детство Спасителя предполагаются по Марку: Господь Иисус Христос истинный Человек (как и у прочих Евангелистов-синоптиков), и такой Человек должен был, конечно, родиться.

Эти явно неслучайные совпадения заставляют предположить наличие литературных связей между Евангелиями, т.е. эти совпадения объясняются не просто согласием Евангелистов между собой, а наличием каких-то литературных связей – вот с чего началось изучение и сама постановка синоптической проблемы.

Особенно ясно синоптическая проблема проступает по контрасту, когда мы сравниваем синоптические Евангелия с Евангелием от Иоанна.

Итак, детальное изучение синоптической проблемы Евангелий поставило важный вопрос об их связи друг с другом. Данная проблема определяется следующими основными факторами:

1. Сходство в расположении материала.

Все эти Евангелия имеют одну общую историческую структуру. Они начинаются с крещения и искушения Иисуса; они описывают, различаясь только в деталях, общественное служение в Галилее; все они представляют исповедание Петра в Кесарии Филипповой как поворотный момент в служении; все они описывают последнее путешествие в Иерусалим, суд, распятие и воскресение. Кроме того, большая часть евангельского материала одинакова во всех трех Евангелиях.

2. Сходство стиля и формулировок.

Многие разделы Евангелий отличаются не только сходством содержания, но и лексики. Примеры такого лексического сходства можно найти в следующих эпизодах: исцеление прокаженного (Мф. 8.1 и далее; Мк. 1.40 и далее; Лк. 5.12 и далее), вопрос о власти Иисуса (Мф. 21.23 и далее; Мк. 11.27 и далее; Лк. 20.1 и далее), части эсхатологического поучения (Мф. 24.4 и далее, 15 и далее; Мк. 13.5 и далее, 14 и далее; Лк. 21.8 и далее, 20 и далее), и просьба Иосифа Аримафейского отдать ему тело Иисуса (Мф. 27.58; Мк. 15.43; Лк. 23.50).

3. Сходство только между двумя Евангелиями.

В некоторых случаях разделы, имеющиеся во всех трех Евангелиях, обнаруживают более тесное сходство стиля и формулировок в двух Евангелиях по сравнению с третьим, и это имеет значение для определения их происхождения и связи.

Особенно это касается Евангелия от Матфея и от Луки, которые содержат значительную часть общего для них обоих материала, опущенного у Марка. Большая часть этого материала представляет собой учение Иисуса и очень незначительная -повествования Что же касается общего материала во всех трех Евангелиях, то сходство его у Матфея и у Луки часто касается формулировок (Ср. Мф. 3.7-10; Лк. 3.7-9, где речь идет о проповедовании Иоанна Крестителя; Мф. 6.24; Лк. 16.13, о служении двум господам; Мф. 11.4 и далее; Лк. 7.22 и далее, содержащий ответ Иисуса на вопрос Иоанна Крестителя; Мф. 23.37-39; Лк. 13.34-35, описывающий плач Иисуса об Иерусалиме) [6].

4. Различия.

На фоне этой общей идентичности, местами переходящей в дословную цитацию, представляются загадкой различия между синоптиками, как значительные, так и едва уловимые.

В одних разделах, содержащих одинаковый материал, лексическое сходство очень незначительно, тогда как в других отражена совершенно разная историческая ситуация. Исцеление слуги сотника, например (Мф. 8.5 и далее; Лк. 7.1 и далее), не только стоит в другой последовательности в двух Евангелиях, но и описания его отличаются друг от друга. Повествования о Страстях в трех Евангелиях, хотя и стоят в одной последовательности, тем не менее очень отличаются в деталях и формулировках.

Выделяя различия синоптических Евангелий, стоит отметить следующие факторы:

1) Неодинаков порядок описания мн. событий. Напр., последовательность искушений Господа в пустыне в Лк иная, нежели в Мф. В Лк проповедь Христа в Назарете отнесена к началу Его служения (4:16 сл.), а в Мф (13:54 сл.) и Мк (6:1 сл.) – к более позднему периоду.

2) Одни и те же речения Спасителя нередко помещены в различный хронологический контекст. Например, обличительная речь в Мф (23:37-39) произносится Христом в дни Страстной недели, а в Лк (13:34-35) – гораздо раньше.

3) Некоторые, по сути дела тождеств. рассказы и речения переданы у синоптиков неодинаково: с разной степенью детализации, с введением или опущением ряда подробностей. Порой их отличает стиль, количество слов, структура.

4) Есть незначительные различия, которые несут определенную смысловую нагрузку, напр., в рассказе о богатом юноше (Мф 19:16 сл., Мк 10:17 сл., Лк 18:18 сл.).

Именно эти различия уже во 2 в. вызвали к жизни евангельские гармонии. Однако научно-историческое и богословское исследование синоптической проблемы не может ограничиться лишь гармонизацией текстов; оно стремится выяснить причины того, что разделяет и объединяет синоптиков. Если Матфей был очевидцем евангельских событий, почему Марк и Лука, не принадлежавшие к кругу непосредственных учеников Христовых, позволяли себе отступать от его повествования?

Пользовались ли синоптики общими источниками письменными или источником?

Что обусловило сходство Евангелий: устное церковное Предание или письменные досиноптические документы? Кто из синоптиков писал раньше? Служило ли первое по времени Евангелие образцом для последующих евангелистов? Если служило, то почему они иногда меняли то, что в нем находили? Чем объясняются расхождения евангелистов как в деталях, так и в больших разделах Евангелий? Если Марк пользовался Матфеем, в чем причина опущения им таких важных разделов, как, например «Нагорная проповедь»? Если Матфей пользовался Марком, то откуда он брал материалы, отсутствующие у Марка?[2]

Эти и многие другие подобные вопросы составляют главное содержание синоптической проблемы.

2. Эксплицитная стадия разрешения

синоптической проблемы.

Краткий обзор основных теорий.

Попыток решения синоптической проблемы в истории было немало.

Если исключить частные остроумные предположения, а говорить лишь о стройных, законченных теориях, то их можно насчитать около 20-ти. Но из них в библ. науке широкое признание получило лишь меньше половины.

Около 400 года блаж. Августин написал специальный труд «О согласии евангелистов», в котором высказал теорию о взаимозависимости синоптиков.

По его мнению, первым было написано Ев. от Матфея, а прочие евангелисты либо сокращали его, как ев. Марк, либо добавляли собств. материал из Предания, как ев. Лука.

В новое время эту концепцию в разных вариантах защищали Муретов М.Д., Франц Делич, Цан, Шлаттер, Б.Батлер и др.

Их оппоненты указывали, однако, на малую вероятность того, чтобы один евангелист, зная текст своего предшественника, мог допустить такие пробелы и расхождения, какие имеются, напр., в первых главах Мф и Лк.

Рассмотрим основные теории предлагающие разрешение синоптической проблемы:

А) «Гипотеза первоначального Евангелия».

Первое решение проблемы связи синоптических Евангелий. В 1778 Лессинг написал работу (изданную посмертно), которая наметила письменного теорию Протоевангелия.

Лессинг, исходил из предположения, что наши Евангелия являются разными переводами или извлечениями из арамейского Евангелия Назореев, которое по свидетельству Иеронима употреблялось в секте назореев в IV в [6].

Он предположил, что синоптики исходили из существовавшего в их время, но позднее утраченного еврейского (сиро-халдейского) текста. Сходство и различия между синоптическими Евангелиями обусловлены тем, что евангелисты пользовались этим Протоевангелием каждый по-своему [2].

Итак, близость объясняется общим источником. Спрашивается, как объяснить различие? Различие между синоптическими Евангелиями эта теория объясняет тем, что синоптики использовали разные части прото-Евангелия и по-разному перевели их.

В XIX в. эта теория теряет влияние, так как она оказалась непригодной вот в каком отношении: с ее помощью не удавалось объяснить известные черты сходства и различия между существующими греческими текстами [4].

Эта теория была затем развита довольно сложным и искусственным путем Эйхгорном, по мнению которого, не только девять Евангелий произошли от первоначального арамейского Евангелия (которое он считал апостольским черновиком для наставления учителей), но и синоптические Евангелия представляли собой окончательную стадию этого литературного процесса.

Б) «Теория фрагментов».

Неудовлетворительный характер решения синоптической проблемы Эйхгорном заставил Фридриха Шлейермахера выдвинуть другую, хотя и ненамного более удовлетворительную гипотезу получившей название «Теории фрагментов».
Так, в начале XIX в. немецкий ученый Шлейермахер опубликовал работу о Евангелии от Луки, где утверждал, что ап. Лука пользовался не прото-Евангелием (или даже не протоевангелиями) — письменным источником или источниками, которые охватывали всю жизнь Господа Иисуса Христа, а большим числом письменных сочинений, каждое из которых объединяло несколько фрагментов. Шлейермахер предположил существование этих письменных фрагментов – не прото-Евангелия (единого источника, из которого все потом черпали), а именно нескольких фрагментов, которые впоследствии были объединены.

По мнению Шлейермахера, эти сочинения были написаны для раннехристианских общин, которые нуждались в сведениях о жизни и учении Господа Иисуса. Среди их авторов, по его мнению, были и свидетели земной жизни Спасителя (в частности, апостолы), а читатели и собиратели этих сочинений могли уже подбирать письменные фрагменты по некоему объединяющему принципу — жанровому. Один собирал речи Господни, другой — чудеса, третий — притчи и повествования, относящиеся к Страстям и т.д. И вот этот ученый-протестант безапелляционно заявляет, что Евангелист Лука был лишь собирателем уже имевшихся текстов, которые он переписывал без всяческих изменений. Это свое заключение он выводит из пролога Евангелия от Луки, в котором Евангелист заявляет о своем намерении по порядку начать писать об известных событиях — о событиях жизни Господа Иисуса Христа, поскольку другие уже такой труд предприняли. Таким образом, для этого мнения вроде бы есть основание.

Позднее Шлейермахер распространил свою гипотезу и на все прочие синоптические Евангелия, которые он именует "суммирующими" и тем самым противопоставляет "биографическому" Евангелию от Иоанна. Таким образом. Евангелист Иоанн – биограф, а все остальные – просто систематизаторы [4].

Эта теория долго не продержалась по той же причине, что и теорию устной традиции – с ее помощью невозможно объяснить многочисленные черты такого фундаментального сходства между синоптиками.

Основной слабостью этой гипотезы является отсутствие каких бы то ни было следов таких ранних записей и неспособность объяснить множество аналогий в синоптических Евангелиях, и не только в словаре, но и в последовательности событий. Однако нельзя не видеть важности этой теории, так как она имеет много общего с некоторыми методами "истории форм". Можно сказать, что она явилась предпосылкой для появления других видов теории фрагментов в попытках разрешить другие новозаветные проблемы.

В) «Теория устного предания».

В период появления необходимости изучения Нового Завета Г. Гердер выдвинул гипотезу о том, что в основе синоптического материала лежало устное предание.

Вскоре после этого, в 1818 г., И. Гизелер предложил своего рода прототип устной теории, согласно которому апостольская проповедь приняла форму одинаковых устных преданий, которые затем составили основное устное Евангелие.

Это устное Евангелие сохранялось на арамейском языке, но нужды миссии к язычникам потребовали перевода его на греческий язык.

Это основное первоначальное арамейское Евангелие и его греческий перевод стали затем основным источником для трех евангелистов, каждый из которых использовал его по-своему. 'Так, Матфей составил подлинно палестинское Евангелие, Марк модифицировал, а Лука следовал Павлу. Литературное различие между ними обуславливается литературными возможностями и способностями каждого писателя. Между этой и последующими устными теориями имеется некоторое сходство, но здесь надо отметить одно важное между ними различие. Гизелер оспаривал возможность систематического заучивания на память, на чем Весткотт, например, делал особый акцент.

Формулировку устной теории, предложенную Весткоттом, можно считать классической.

Данная теория имела много сторонников, особенно среди противников немецких теорий источников, господствовавших в его время [6].

Основные идеи его теории можно кратко изложить следующим образом:

1. Так как евреи не записывали своих преданий, едва ли это делали христиане. Литературные еврейские предания с их большим акцентом на устной передаче, как главном образовательном средстве, заставляли Церковь предпочитать устное обучение письменному, а это значит, что устная форма существовала длительное время.

2. Так как апостольский круг состоял главным образом из проповедников, а не писателей, запись устных преданий началась не сразу.

По этому поводу Весткотт замечает, что, с одной стороны, работа проповедования отнимала у апостолов столько времени, что исключались какие бы то ни было литературные методы пропаганды, а, с другой стороны, по своему образованию и культуре эти люди не подходили для выполнения этой задачи, даже если и признать их возможности. Тем не менее, Весткотт считает, что это нежелание сразу же записывать евангельский материал в дальнейшем сыграло огромную роль, так как "сама форма Евангелий определялась только учительным опытом".

3. Так как Евангелия появились вследствие необходимости в них в общине, основное внимание естественно было направлено на те повествования, которые больше всего использовались в апостольской проповеди, и это объясняло большое место, которое отводилось повествованиям о Страстях и Воскресении. Это же относится как к свидетельству Деяний, так и к Посланиям.

4. Весткотт утверждает, что свидетельство Отцов Церкви подтверждает устную теорию.

Папий, например, сам явно отдавал предпочтение устному свидетельству и, очевидно, отражал значительно более раннюю тенденцию. Кроме того, по его свидетельству, Марк записал то, что он услышал от Петра.

5. Признавая, что Евангелие от Марка, благодаря своей "живой простоте", было "самым непосредственным изложением евангельского предания", которое явилось общей основой всех остальных Евангелий, Весткотт считал Евангелия от Матфея и от Луки своего рода редактированием простого повествования. Евангелие от Матфея сохранило еврейскую форму предания, а Евангелие от Луки представляет собой греческую форму.

Развивая дальше теорию Весткотта, Ветцель и Райт внесли важные в нее модификации. Так, Т. Ветцель разработал теорию, согласно которой один апостол (Матфей) записал устные наставления. В результате постоянного повторения этих наставлений предание приобрело определенную форму. Слушатели передавали предание в полученной ими форме и часто делали заметки на память.

Такие заметки были впоследствии использованы при составлении повествований, о которых говорит Лука в своем предисловии, а использование их писателями синоптических Евангелий объясняет, по мнению Ветцеля, сходство и различие в их повествованиях.

Другая модификация теории Весткотга была предложена Райтом.

По его мнению, Петр, будучи в Иерусалиме, давал устные наставления на арамейском языке, а Марк был его переводчиком для греко-язычных людей. Наставленные таким образом люди становились учителями других Церквей. В то же самое время в Иерусалиме появилось другое собрание материала, которое Райт назвал "Логиа" (Logia).

Он объясняет общую структуру повествований твердым порядком последовательности событий с целью их лучшего запоминания.

Он также полагает, что устное Евангелие было разделено соответственно еженедельным церковным чтениям. Эта идея находит подтверждение в гипотезах о связи между Евангелиями и лекционариями.

Большинство же ученых отвергает устную теорию на следующих основаниях:

1. Трудность в связи с последовательностью повествований. Большинство ученых считает, что едва ли точный порядок событий и во многих случаях точно те же слова могли сохраниться в устном виде в формах, в которых они записаны в канонических Евангелиях.

Трудность в связи с последовательностью повествований. Большинство ученых считает, что едва ли точный порядок событий и во многих случаях точно те же слова могли сохраниться в устном виде в формах, в которых они записаны в канонических Евангелиях. По мнению Весткотта, "весь период по существу схватывает одно время, не разделенное по годам или праздникам, и все евангельское повествование отличается расположением материала не столько по временным периодам, сколько по группам событий".

2. Считается, что использование письменного источника является более убедительным объяснением сохранения последовательности повествований. Эта линия аргументации приобретает особый вес в свете развития теории приоритета Евангелия от Марка. Если евангелисты использовали только устное предание, то тогда труднее объяснить их возвращение к твердому порядку изложения, после того, как они от него отошли [6].

3. Сторонники теории приоритета Марка пришли к выводу, что устная теория не может объяснить, почему Марк опускает большой материал поучений, который ввели, каждый по-своему, в свои Евангелия Матфей и Лука. Так как Весткотт считал, что Евангелие от Марка было написано первым, то необходимо объяснить, почему в нем пропущен материал поучений. Этот довод против устной теории основывается на том, что любая теория, которая утверждает, что Матфей и Лука использовали Марка, едва ли может объяснить этот факт. Литературная критика обычно объясняет эту проблему тем, что Матфей и Лука пользовались письменным источником ("Q"), которого Марк не знал. Другим предположением является то, что если Марк написал свое Евангелие первым, то он предпочел повествовательный материал поучениям и поэтому предоставил последний записать другим евангелистам. Иными словами, его пропуск материала поучений ослабляет вескость устной теории только в том случае, если считать, что Марк записал несколько отрывков из устного предания. Но это условие не столь убедительно, если целью Марка было выдвинуть на первый план повествование, что он и сделал несомненно с большим мастерством.

2.1. Теория и критика двух источников («Quelle»)

Теория «двух источников» была разработана в 1863 Г. Хольцманном.

В начале. 20 в. она стала почти «догматом» в новозаветной историко-литературной критике. Ее сторонники исходили из убеждения в хронологическом первенстве Марка и гипотезы об утраченном сборнике Логий, или «Q».

По этой теории, Марк и «Quelle» были главными источниками для Матфея и Луки [2].

Авторы теории «двух источников» пришли к поразительному выводу; так, большая часть материала (не связанного с именем Марка), общего для Матфея и Луки, состоит из высказываний Иисуса. На основании этого появилось предположение о том, что существует древний документ, на который опирались Матфей и Лука при написании Евангелий; этот документ часто упоминается как «Q», также его часто рассматривают как собрание высказываний Иисуса. (Этому условному документу название «Q» было дано почти одновременно, хотя и независимо друг от друга, двумя учеными в начале XX века).

Немецкий исследователь, Юлий Велъхаузен назвал его так потому, что «Q» — первая буква немецкого слова «Quelle» («Источник»); англичанин Д. Эрмитедж Робинсон, обозначивший источник синоптических материалов Марка как «П» (англ. «Р») (по первой букве имени Петра, оказавшего, по его мнению, влияние на Марка), нашел наиболее естественным обозначить второй источник следующей буквой английского алфавита – «Q»[1].

Итак, из-за наличия большого немарковского материала как у Матфея, так и у Луки, многие ученые считают, что эти евангелисты должны были пользоваться одним источником. Это мнение основывается на отрицании всякой возможности, чтобы один евангелист использовал материал другого или оба они заимствовали общий, часто лексически очень схожий материал из устного источника. В начале развития теории двух документов второй был назван "Логия" (Logia) и ассоциировался с утверждением Папия.

Сначала считалось, что этот источник не представлял собой повествования. Но когда было признано, что он являлся повествованием, ибо иначе Матфей и Лука не могли бы зависеть исключительно от Марка и Логии, было предложено назвать его более подходящим термином, символом "Q".

Когда новозаветные штудии привели к выводу, что Евангелия основывались на письменных документах, "Q" как письменный источник был признан более обоснованным и фактически обязательным.

Эта гипотеза основывалась на следующих предположениях:

1. Большой объем общего материала у Матфея и Луки (до 250 стихов), отсутствующего у Марка, большая часть которого имеет лексическое сходство, можно объяснить не чем иным, как существованием общего письменного источника [6].

2. Порядок, в котором Матфей и Лука использовали свой общий материал, почти один и тот же. Однако некоторые отклонения от этого порядка естественно поставили вопрос, кто из них ближе придерживается первоначального порядка в "Q", и мнения ученых здесь расходятся. Те, кто предпочитает Матфея, утверждают, что его литературный метод отличается от свободного художественного метода Луки96. Но это противоречит общепризнанной привычке Матфея объединять свои источники. Для Луки, который обычно вводил свои источники "блоками", было меньше оснований, чем для Матфея, изменять порядок. Поэтому, хотя к общему порядку надо подходить с некоторыми оговорками, большинство сторонников гипотезы "Q" считает его достаточно веским доказательством в пользу использования общего источника.

3. Существование так называемых дубликатов у Матфея и Луки также считается подтверждением гипотезы "Q". Это дважды встречающиеся изречения, из которых одно взято у Марка, а другого из-за некоторых вариаций нет, и это требует существования другого источника, который содержал бы аналогичное предание.

4. Иногда сходство у Матфея и Луки выражается в необычных словах и выражениях или в грамматических особенностях".

По мнению Винсента Тейлора, "эти рассуждения позволяют нам считать, что при составлении своих Евангелий Матфей и Лука пользовались письменным источником, содержавшим изречения Иисуса".

3. Содержание «Quelle»

Среди сторонников "Q" мнения ученых относительно точных деталей его содержания весьма расходятся, но это не касается главных разделов.

Ниже мы приводим основные отрывки, которые, как считается, относятся к "Q", хотя многие ученые дополняют их и другими отрывками, где лексическое сходство менее выражено или где только один евангелист использовал этот материал.

Но эти последние детали надо считать гипотетическими.

Итак, по общему мнению сторонников теории «Q», содержание первоисточника имеет такой вид:

1. Приготовление:

Проповедь Иоанна о покаянии (Лк. 3.7-9; Мф. 3.7-10). Искушение Иисуса (Лк. 4.1-13; Мф. 4.1-11).

2. Изречения:

(Нагорная проповедь) Блаженства (Лк. 6.20-23; Мф. 5.3-4, 6, 11-12). Любовь к врагам (Лк. 6.27-36; Мф. 5.39-42, 44-48; 7.12). Об осуждении (Лк. 6:37-42; Мф. 7:1-5, 10:24-25; 15:14). Слушающие и исполняющие Слово (Лк. 6.47-49; Мф. 7.24-27).

3. Повествования:

Слуга сотника (Лк. 7.1-10; Мф. 8.5-10, 13). Вопрос Иоанна Крестителя (Лк. 7.18-20; Мф. 11.2-3). Ответ Господа (Лк. 7.22-35; Мф. 11.4-19).

4. Об ученичестве:

Его цена (Лк. 9.57-60; Мф. 8.19-22). Миссионерское поручение (Лк. 10.2-12; Мф. 9.37-38; 10.9-15). Проклятия на непокорные Галилейские города (Лк. 10.13-15; Мф. 11.20-24).

5. Разные изречения:

Образец молитвы (Лк. 11.2-4; Мф. 6.9-13). Об ответах на молитву (Лк. 11.9-13; Мф. 7.7-11). О спорах по поводу веельзевула (Лк. 11.14-22; Мф. 12.24-32). О нечистых духах (Лк. 11.24-26; Мф. 12.43-45). Знамение пророка Ионы (Лк. 11.29-32; Мф. 12.38-42). О свете (Лк. 11.33-36; Мф. 5.15; 6.22-23).

6. Поучение:

Предостережение против фарисеев (Лк. 11.37-12.1; Мф. 23.1-36).

7. Дальнейшие изречения:

О безбоязненном исповедании (Лк. 12.2-12; Мф. 10.19). О заботах о земном (Лк. 12.22-34; Мф. 6.19-21,25-33). О верности (Лк. 12.39-46; Мф. 24.43-51). О знамениях века сего (Лк. 12.51-56; Мф. 16.2-3). О примирении с соперниками (Лк. 12.57-59; Мф. 5.25-26).

8. Притчи:

О горчичном зерне и закваске (Лк. 13.18-21; Мф. 13.31-33).

9. Другие изречения:

Осуждение Израиля (Лк. 13.23-30; Мф. 7. 13-14; 8.11-12; 25.10-12). Плач о Иерусалиме (Лк. 13.34-35; Мф. 23.37-39). Цена ученичества (Лк. 14.26-35; Мф. 10.37-38; 5.13). О служении двум господам (Лк. 16.13; Мф. 6.24). О законе и разводе (Лк. 16.18; Мф. 5.32). О соблазнах, прощении и вере (Лк. 17.1-6; Мф. 18.6-7, 15, 21-22). День Сына Человеческого (Лк. 17.22-27, 33-37; Мф. 24.26-28, 37-39).

Хотя многие сторонники основной теории двух документов считают эту схему гипотетической, разные ученые предложили свои ее модификации, которые тем не менее не изменяют основного характера документа [6].

Однако предложенное содержание «Q» вызывает множество вопросов, так как предложенная схема не содержит информации о Страстях. Однако большинство критиков считает, что не включал.

Но тогда возникает несколько проблем.

Во-первых, это значит, что составитель "Q" почти не обращал внимания на хронологическое или тематическое расположение материала, и его главной целью было сохранить учение Иисуса, не придавая большого значения его последовательности. Во-вторых, это значит, что у него не было причин включать повествования о Страстях. Таким образом, теория двух источников, скорее критикуется по теологическим причинам.

Однако, как считают исследователи данной проблемы, «трудно поверить, чтобы первоначальный документ мог существовать в такой форме», но проблема эта, конечно же, упрощается, если признать теорию разных трактатов, составлявших материал "Q". Однако, как мы говорили выше, множество вариантов "Q" сильно ослабляет вес всей этой гипотезы.
Может быть, более верным будет считать, если признать гипотезу приоритета Марка, что только часть "Q" сохранилась у Матфея и Луки, если судить по аналогии использования ими обоими материала Марка. Сторонники теории двух документов утверждают, что Евангелие от Марка можно восстановить по Евангелию от Матфея и от Луки и поэтому можно считать, что этот же метод можно применить и к "Q".

Но источник, который мы имеем, и источник, который является абсолютно гипотетическим, это далеко не одно и то же.

Поразительно различие методов использования "Q" у Матфея и Луки. Также поразительно, что в предложенной выше схеме только один довольно длинный раздел имеет одинаковый порядок расположения материала у Матфея и у Луки, т.е. изречения из Нагорной проповеди, которые, по мнению Хокинса, составили основу учения Иисуса.

Но именно здесь становится особенно заметным то, что согласно общепризнанной теории источников, Матфей не только сгруппировал этот материал по темам, но и ввел другой материал в свой раздел изречений из других контекстов "Q" и из своих собственных особых источников.

Было предложено много объяснений, почему в некоторых отрывках "Q" имеется большое сходство, а в других — большое различие с Евангелиями. Винсент Тейлор предлагает четыре объяснения:

(1) редакторские модификации;

(2) разные редакции;

(3) параллельные версии;

(4) теории множества вариантов "Q".

Он считает, что выбирать надо между вариантами (3) и (4), и вместе с другими сторонниками критики источников он предпочитает вариант (3), согласно которому, по Стритеру, "Q" и M частично совпадают. В этих случаях Лука следовал "Q", a Матфей — М. Но существование этих различных объяснений подчеркивает тот факт, что гипотеза "Q" имеет свои неразрешенные проблемы.

Идея разных редакций отодвигает проблему на один шаг назад. Так, если Лука использовал "Q1", а Матфей — "Q2", то тогда надо предположить существование "Прото-Q", из которого произошли обе редакции, в случае если "Q2" является отредактированной формой "Q1". Эту последнюю идею поддерживает Дж. Браун, который считает "Q" Матфея пересмотренной с церковной точки зрения формой материала "Q" Луки. Но трудно понять, как эта теория разных редакций может избежать проблем, которые имеет любая теория, согласно которой Лука использовал Матфея и наоборот [6].

В поддержку теории "Q", выступил современный католический богослов Ж. Карминьяк.

Карминьяк предположил, что и все три синоптические Евангелия были изначально написаны на иврите, а потом уже переведены на греческий.

В качестве доказательства он выдвигал многочисленные семитизмы, которые, по его мнению, встречаются на всех уровнях евангельского текста.

Так, в доказательство своей теории, в своей книге «Рождение синоптических евангелий» Карминьяк, детально, на основе глубокого лингвистического анализа, разрабатывает идею общего еврейского источника для синоптиков.

Карминьяк, в поддержку своей теории выделяет следующие элементы влияния семитского языка на тексты синоптиков:

1) Семитизмы заимствования,

2) Семитизмы подражания,

3) Семитизмы мышления,

4) Семитизмы лексики,

5) Семитизмы синтаксиса,

6) Семитизмы стиля,

7) Семитизмы композиции,

8) Семитизмы переписывания[7].

Таким образом, по Карминьяку, Quelle в своей основе имеет древний текст. «Общий источник Мф и Лк был, безусловно, написан на иврите, потому что мы констатируем в местах, использованных обоими Евангелиями, расхождения, объяснимые ивритом», — сообщает Карминьяк.

Синоптические Евангелия, согласно его теории, — это не тексты, написанные по-гречески, это переводы с иврита (за исключением пролога и связующих предложений у Луки).

Таким образом, истинные авторы Марк и Матфей — это те, кто написал их на иврите.
Что касается Луки, то здесь ситуация не такая ясная, потому что мы не знаем, был ли Лука сам переводчиком или обращался за помощью к какому-то сотруднику, владевшему двумя языками: поэтому мы не можем уточнить, какую правку он внес в находившиеся в его руках тексты; но в целом эта правка была, скорее всего, незначительной, как свидетельствуют многочисленные сохранившиеся семитизмы [7].

Таким образом, большинство указанных теорий не столько исключает, сколько дополняют друг друга.

3.1. Ценность гипотезы "Q"

Можно сказать, что самое большое значение эта гипотеза имеет для христианского свидетельства, так как "Q" приближает письменные свидетельства ко времени Иисуса. В. Тейлор считает, что ценность "Q" заключается в следующем:

1. Он является самым ценным источником учения Иисуса, хотя надо заметить, что учение было записано и в других источниках.

2. Он позволяет глубже понять характер Иисуса. Многие изречения являются автобиографичными по характеру, показывающими духовное самосознание Иисуса (ср. Мф. 11.27; Лк. 10.22). Есть много ссылок на природу, показывающих ее реальную ценность. Много изречений стоят в поэтической форме.

Есть указания на исцеления, чудеса и посещения Иерусалима, не записанные в Евангелии, которые заканчиваются плачем о Иерусалиме.

3. Он показывает заботу нашего Господа об общинной жизни, особенно в селах, и это настолько сильно выражено, что, по мнению Крама, документ "Q" должен был появиться в сельской местности.

Хотя сам Тейлор предостерегает против переоценки значения "Q", многие критики источников склонны придавать этому гипотетическому источнику большее значение, чем двум каноническим Евангелиям, которые содержат этот материал. Но нельзя забывать, что эти Евангелия получили авторитет, который "Q" никогда не имел, или даже если и имел, то не настолько высокий, чтобы сохранить его.

Гипотетический характер источника "Q" не позволяет точно определить его дату происхождения. Поэтому предположение Б. Стритера (и затем Менсона), что он был написан около 50 г. от Р.Х., возможно, в Антиохии, является только предположением, а так как у нас нет более убедительных данных, то оно так и остается только предположением. Во всяком случае обычно принято считать, что "Q" не мог появиться позже 60 г. от Р.Х.

Как видно из сказанного выше, единого мнения относительно источника "Q" не существует. Однако, необходимо отметить, что многие ученые продолжают считать его, несмотря на трудности, которые он ставит, самым разумным объяснением происхождения двойного предания (Мф./Лк.).

Заканчивая данный раздел, стоит отметить о существовании многих других гипотез, так существует «теория трех источников» разработанная впервые в 1908 Вайссом Б., добавляет к Мк и Q особый источник (L), которыми пользовался евангелист. Лука (в частн., при передаче притч Христовых). Шпитта (1912), сторонник теории Протоевангелия, даже отождествил этот источник с древнейшим семитским оригиналом синоптиков.

Так же следует отметить существование теории «Четырех источников», выдвинутой протестантом Стриттером (1924) и католиком Буамаром (1972), которая утверждает, что, кроме Q было еще 3 древних документа. Они-то и легли в основу первых редакций синоптических Евангелий (Перво-Марка и др.), которые после дальнейшей переработки приняли свою нынешнюю форму.

Итак, на основании вышеизложенного, мы приходим к выводу, что систематизация евангельских материалов принесла значительные плоды.

Она позволила поставить синоптическую проблему на научную основу, выявить определенные закономерности в формировании евангелий как историко-литературных произведений и разрешить ряд существенных вопросов.

Одна из проблем синоптических Евангелий состоит в следующем; необычайная согласованность трех евангелий могла произойти лишь на основе определенной литературной взаимосвязи или зависимости. Иначе говоря, кто-то у кого-то заимствовал и общую композицию, и отдельные сюжеты, и целые тексты. Кто же заимствовал у кого? Марк у Матфея или Матфей у Марка? При наличии только трех членов возможны девять перестановок и сочетании, каждое из которых надо было перебрать и изучить. Однако в нашем случае дело осложняется тем, что каждое из этих произведений неоднослойно и в недрах своих таит множество более древних литературных, идейных и композиционных связей, источников, редакций. Таким образом, при попытке учета и этих явлений число возможных версий и сочетаний становится поистине астрономическим.

Научно-историческое и богословское исследование синоптической проблемы не может ограничиться лишь гармонизацией текстов; оно стремится выяснить причины того, что разделяет и объединяет синоптиков. Если Матфей был очевидцем евангельских событий, почему Марк и Лука, не принадлежавшие к кругу непосредственных учеников Христовых, позволяли себе отступать от его повествования?

Пользовались ли синоптики общими источниками письменными или источником?

Эти и многие другие подобные вопросы составляют главное содержание синоптической проблемы.

В ходе рассмотрения синоптической проблемы, мы выявили ряд теорий предлагающих так или иначе разрешить все вышеперечисленные вопросы, возникающие при разрешении синоптической проблемы:

А) «Гипотеза первоначального Евангелия».

Б) Теория «фрагментов»;

В) Теория «устного предания»;

Г) Теория «двух источников»;

Д) теория «трех источников»;

Е) теория «четырех источников».

Приведенная выше классификация носит условный характер, т.к. мн. исследователи НЗ сочетают в своих трудах одновременно несколько теорий.

Синоптическая проблема до сих пор остается дискуссионной; однако в итоге многолетних дебатов выявилось несколько тезисов, которые считаются наиболее надежными:

1) В распоряжении синоптиков было, вероятно, несколько письменных источников. Их число и количество списков было невелико, что и обусловило их утрату.

2) Эти источники могли содержать как небольшие фрагменты, так и представлять собой цельные, более обширные тексты.

3) Синоптики не были биографами. Они писали о Благой Вести для утверждения братьев в вере и поэтому не ставили перед собой цель дать строго хронологическую последовательность событий и речей.

4) К концу 1 в. формирование синоптических Евангелий уже завершилось. В период их создания были еще живы многие современники и свидетели евангельских событий и сохранялась непосредственная связь с первичной палестинской традицией.

5) Особенности каждого из синоптиков обусловлены не только церковным Преданием и источниками, но и особенностями богословия каждого из евангелистов).

6) Древнейшим из синоптиков является Марк.

7) Если синоптики и пользовались писаниями друг друга, то они не ограничивались этим, а привлекали и другие, не сохранившиеся до наших дней документы и предания.

8) Семитическая основа (устная и письменная) первых 3-х Евангелий прочно связывает их с традициями иерусалимской первообщины, хранившей живую память о земной жизни Христа.

9) Соединение устных традиций, досиноптических литературных источников и взаимовлияние евангелистов и создало сложную картину «синоптического феномена».

Вне всякого сомнения нельзя сказать, что последнее слово о синоптической проблеме уже сказано.

Многообразие теорий, из которых каждая имеет свои недостатки, заставляют продолжать поиски ее решения, хотя можно считать, что все возможное уже было сделано.

Даже уверенные критики обычно сомневаются, какую из предложенных гипотез можно считать окончательной.

ПРИЛОЖЕНИЕ:
Схема возникновения синоптических Евангелий.

Список литературы :

1. Ф. Ф. Брюс. Свидетельства текстов Нового Завета. М. 2001.

2. А. Мень. Библиологический словарь. М. 2002.

3. И. А. Крывелев. Книга о Библии. М. 1958.

4. А. Емельянов. Новый Завет. Лекции.

5. М. М. Кубланов. Новый Завет: поиски и находки. М. 1968.

6. Д. Гатри. Введение в Новый Завет. СПб. 1996.

7. Ж. Карминьяк. Рождение синоптических евангелий. М. 2005.

Сущность синоптической проблемы

Комментариев нет: